Битвы божьих коровок - Страница 113

113

Кто — они? Голоса? Но голоса и так звучат, тут уж ничего не поделаешь.

Слава богу, что она сама не слышит никаких голосов. Разве что звонок в дверь, который назойливо жужжит над ухом уже несколько минут…

Настя прислушалась. Действительно, кто-то звонит. Неужели Кирилл № 2 передумал и решил перенести завтрашний загородный тур на сегодня? А ходить без лифчика очень даже ничего.

Заза бы убил ее за это.

Звонок становился все настойчивее, как раз в бесцеремонном стиле Кирилла. Это было бы совсем неплохо — развеяться. Особенно после того, что она прочитала.

Настя поднялась с ковра и направилась в коридор — открывать.

Это был не Кирилл.

На площадке стоял странный, очень бедно одетый молодой человек. Но самым странным было то, что она его где-то видела… Вот только где? Кафе “Камасутра”, кабак “Аризона-69”…

Георгий Вениаминович, следователь…

* * *

…Наконец-то за дверью возникло хоть какое-то подобие жизни.

Пацюк нервно затеребил ворот рубашки. Залетные провинциалы, видимо, решили всерьез потрепать ему нервы. Забились, как кроты, в дальнюю комнату, никого не хотят видеть, никому не открывают, кроме фармацевта Калерии Никодимовны… тьфу ты, Капитолины Натановны с флакончиком ландышевых капель… Накупили копченых куриц и сидят на чемоданах в ожидании отъезда в свой богом забытый Выдропужск.

В общем прицепном вагоне.

Пока Пацюк на все лады костерил общие вагоны, дверь успела распахнуться, и на пороге появилась… девушка из Эпонимы. В исполнении Фрэнка Синатры.

Тум-там-тара-тум-там-тара-тум-там-тара-тум… И-эх!..

Сумасшедшей красоты глаза, сумасшедшей красоты волосы, масть совсем другая, чем у Мицуко, но все равно прекрасная, а где же наш блондинистый экстремал с помповым ружьем и самурайской собакой акита-ину, почему Пацюк до сих пор жив? Так стройна и так красива девушка из Эпонимы, тум-там-тара-тум…

И-эх!

— Извините, кажется, я ошибся дверью, — просипел Пацюк, обшаривая красотку глазами. Пока муж не выполз.

— Нет, — сказала девушка, обшаривая глазами Пацюка. Нет? Интересно, почему нет?

— Проходите, — сказала она.

С ума сойти! Но раз приглашают…

Нет, квартирой он не ошибся. Квартира была та же самая. Впрочем, все легко объяснимо: покойный Лангер квартиру снимал, а это, наверное, настоящая хозяйка. Владелица. Владычица. А где же сам бледнолицый папик? Все на джипе катается?..

Интересно, зачем она его пригласила?

Пацюк перевел дыхание и облизал губы. Самый расхожий сюжет в жестком порно: тяжко работающий муж и прелестница-жена. Женушка целыми днями скучает в своей золотой клетке и развлекается только тем, что заманивает в супружескую спальню косильщиков лужаек, дорожных рабочих и потных плотников. Пацюк, конечно, к этой категории больных не относится, но может сойти за бедного девственного философа, в жизни не нюхавшего мастурбации.

Нужно только выпятить Лао-цзы.

Пацюк поправил истрепанный воротник: давай, стари-чок-китаеза, не подкачай!

— Чаю? — спросила дива.

Мысль о чае подкосила Пацюка. Какой чай, при чем тут чай, в таких случаях предлагают виски с содовой или “Кровавую Мэри” на крайняк!

— Чаю?

— Нет.

Испытывает, ясно. Но как хороша!..

— Что-нибудь случилось, Георгий Вениаминович? Пацюк даже крякнул от неожиданности. Откуда это прелестное создание может знать его низменное черноземное имя?

— Простите, — сказал он, осторожно подбирая слова. — Мы с вами знакомы?

— А… вы разве меня не узнаете?

— Нет… Мы не можем быть знакомы, никак. — Пацюк даже дернул шелкового Лао-цзы за шелковую же бороду. — Я бы не забыл…

— Это я. Настя. Анастасия Киачели.

На то, чтобы поверить в невозможное, у Пацюка ушло пять минут. Ничего общего с задрыгой-пейзанкой, а волосы, а глаза, а запах, идущий от ложбинки на шее? Она просто не может быть Анастасией Киачели!..

— Что с вами произошло? — севшим голосом спросил Пацюк.

— Сильно изменилась? — в ее голосе послышалось легкое кокетство.

— Просто разительно. Другой человек…

— Вы пришли, потому что что-то случилось? Да-а… Он даже забыл, зачем пришел!..

— Честно говоря… — Пацюк махнул рукой и надолго замолчал.

Молчала и Анастасия Кирилловна Киачели. Настя.

— Вообще, очень хорошо, что вы пришли. Я хотела вам показать кое-что. Это касается брата. Может быть, не только брата… У вас есть время?

Есть ли у него время? Да у него вагон времени!..

— У меня дневник Кирилла. Каких-то вещей я не понимаю… Есть еще фотографии. В них-то как раз все понятно, но страшно. Есть еще кое-какие веши… Вы ведь следователь… Вы должны помочь.

Пацюк как привязанный поплелся в комнату за преображенной Настей.

И пришел в себя только тогда, когда оказался один на один с ящиком, полным огрызков чужой жизни: каких-то наспех вырванных листков из блокнота, целой пачки фотографий, газетных вырезок, брошюрок…

Настя забилась в дальний угол комнаты, чтобы не мешать.

Поначалу Пацюк посматривал на нее, а потом так увлекся содержимым ящика, что даже забыл о ее существовании.

Первое потрясение он пережил: смерть Мицуко.

Теперь выскочившая из глубины ящика Мицуко вновь ожила, но предстала в каком-то новом, еще не совсем понятном свете. Не то чтобы записи в дневнике относительно девушки как-то особенно потрясли Пацюка. Нет. Он понимал их, как никто другой, он сам бы мог сочинить подобные.

Вот только ему и в голову не пришло бы связать все это с тремя погибшими бизнесменами.

Эти трое — Кабрин, Давыдов и Газарян — утяжеляли всю конструкцию. А если учесть фотопленку, которую, по словам его сестры, отщелкал Кирилл Лангер, — способны были и вовсе ее разрушить. И похоронить под обломками версию о трех несчастных случаях в конце этого питерского лета.

113