Битвы божьих коровок - Страница 92

Великая Женщина!

А если она еще отправит коня полководца Жукова восвояси, тогда Метелица смело сможет назвать ее Праматерью Человечества!

— …О, а вот и группа захвата! — не ко времени появившийся на кухне Додик обдал Метелицу чесночным ароматом. — Только на грузина он не похож.

— К твоему сведению, настоящие грузины беловолосы и светлоглазы, — не оборачиваясь, ответил Метелица.

— Прямо как настоящие евреи. Ладно, пошел открывать.

Ушлый Додик опять перебегал Валентину дорогу. И не просто перебегал, а вооружившись его же собственным букетом. Метелица и глазом не успел моргнуть, как Сойфер вытащил трепещущие розы из банки и направился к двери.

В ту же секунду раздался глухой зуммер входного звонка.

— Отдай цветы, скотина, — угрожающе зашипел Метелица. — Отдай!.. Это мой букет!

Додик сделал вид, что его не услышал, и ускорил шаги.

Но не тут-то было!

Метелица коршуном налетел на обидчика и свалил его с ног. Конечно, грузинской борьбой чидаоба он не владел, но заехать в ухо и намять бока мог. Директор и первый заместитель директора молча тузили друг друга под аккомпанемент звонка и успокоились только тогда, когда от роз остались одни ошметки.

— Старый дурак, — бросил Метелице Сойфер, потирая ушибленный локоть.

— На два месяца моложе, чем ты, — бросил Сойферу Метелица, потирая ушибленное колено.

Звонок наконец затих.

Как и следовало ожидать, дверь открыл мудрый и совершенно нейтральный Арик.

Метелица затолкал измочаленные розы под мойку и хмуро потянулся в коридор. Додик последовал за ним.

Анастасия стояла, опершись рукой о косяк, и поджимала левую ногу.

— Привет, — сказала она Арику.

— Я проявил то, что ты просила. Сделал два экземпляра пленки.

Метелица заскрежетал зубами. И когда этот восемнадцатилетний хлюст успел перейти с ней на “ты”?! Будь он его папашей — порол бы наглеца каждый день. За вандализм и оскорбление национальных святынь!

Пока Метелица исходил завистью к прыткому Арику Дергапуту, Анастасия наконец-то заметила и его самого, и прохиндея Сойфера.

— Здравствуйте, — надменно произнесла она. — Я не думала, что вы… Так поздно…

И пока Метелица соображал, как бы половчее поздороваться с прекрасной ниндзя, из-за его спины высунулся Додик.

— А у нас ненормированный рабочий день, — с пафосом хрюкнул Сойфер. — Профессия иногда подкидывает сюрпризы, знаете ли.

— Я проявил фотографии… — Арик снова начал тянуть одеяло на себя.

— …И мы были бы очень вам признательны, если бы вы снабдили их своими комментариями.

Хрюканье стало еще громче, пафос — еще невыносимее… Ну, что ты за тип, Додик Сойфер!..

Зато Анастасия была на высоте. Не удостоив Додика и взглядом, она обратилась к Метелице:

— Вы позволите, я промою порез?

— Вы поранились? — Глупый вопрос. Метелица сам видел, как она хромала!

— Пустяки. Царапина.

Интересно, где она умудрилась порезаться? Неужели ходила босиком по наточенным мечам? Кажется, Метелица что-то слышал о подобных трюках.

— Пять минут, не больше, — сказала девушка и скрылась за дверью ванной-туалета-фотолаборатории.

Она действительно уложилась в пять минут.

Еще двадцать минут заняла трагическая история ее брата.

Зато о себе Анастасия не сказала ни слова. Никаких объяснений, хотя картина ясна и так. Во всяком случае, самому Метелице. Обыкновенный молодой человек, выросший под сенью незаурядной старшей сестры. Притяжение ее личности так велико, что ему не остается ничего другого, кроме как вырваться из кольца этого притяжения. Типичная история старших и младших, любимчиков судьбы и аутсайдеров, мужчины и женщины, — самая обыкновенная гражданская война. Теперь понятно, почему Кирилл никогда не упоминал о сестре: он представляет самостоятельную ценность, а не только является братом матерой волчицы. Именно это он и пытался доказать всем. Себе — в первую очередь.

Именно потому он оказался в маленьком детективном агентстве.

Маленькое агентство — только слепок с большой, настоящей жизни, но для старта вполне годится и оно. А он способный малый, этот Кирилл! Толково отщелкал пленку. Вот только сестра забыла предупредить его, что в этой самой настоящей жизни и играют по-настоящему. И по-настоящему умирают.

Почему Метелица сразу не присмотрелся к мальчишке? И костерил его на чем свет стоит из-за жалких восьмисот двадцати трех рублей!..

Дурак ты, Валентин!

Дурак еще и потому, что опоздал с фотографиями. Хитрый Додик выложил Анастасии соображения Метелицы по поводу отснятой пленки — и, ничуть не смущаясь, выдал их за свои. Она долго рассматривала фотографии — профессионально долго. А потом сказала:

— Я знаю эту девушку. Ее звали Мицуко.

— Звали? — переспросил Додик.

— Теперь ее нет в живых.

"Собаке — собачья смерть”, — было написано на лице у Сойфера. Но высказать крамольные мысли вслух он не решился. А на Анастасию посмотрел с уважением: времени даром она не теряла.

— Что вы собираетесь делать? — спросил у девушки Метелица.

— Не знаю… Быть может, имеет смысл поискать улицы?

— Какие улицы?

— Улицы, которые засняты на. пленке. Это возможно? — Она с надеждой посмотрела на Метелицу.

С надеждой, господи ты боже мой!

— Может быть… Прочесать задний план. Увеличить фотографии, если нужно. Наверняка найдутся какие-то особые приметы.

— Да, — поддержал Метелицу Сойфер. — Каждая улица в Петербурге неповторима. Вы не находите, Настя?

— Нахожу…

— Мы займемся этим, — заверил Настю выскочка Додик.

Дохлый номер, друг мой Давид Маркович, дохлый номер. И вы, как уволенный из рядов доблестной израильской полиции за тупость, должны это понимать. Даже если хотя бы одна из улиц по счастливой случайности будет найдена — они никогда не двинутся дальше. Без доступа к оперативной информации, без человека в органах, который мог бы эту информацию предоставить…