Битвы божьих коровок - Страница 86

Н-да…

Остается утешать себя тем, что в Америке уже давно никого не встречают по одежке. И дети миллионеров могут позволить себе щеголять в рваных джинсах.

Он, конечно, не сын миллионера, но попытать счастья стоит.

Пацюк придал лицу выражение известной денежной независимости (в пределах двухсот-трехсот баксов на выпивку, наглеть не надо) и двинулся к охраннику.

— Здравствуйте, — бодрым тоном начал он.

— Рановато пришел, — не сразу откликнулся охранник.

— Да? А когда приходить?

— Часам к шести утра. Тогда и соберешь. Последняя фраза заинтриговала Пацюка.

— Что именно?

— Бутылки… Ты же за бутылками пришел? Рановато, брат. Еще и посетители не собрались, а ты уже приперся, воздух портишь. Сказано тебе…

Неожиданно охранник замолчал. Он молчал так долго, что Пацюк не на шутку забеспокоился. И только когда ему удалось перехватить взгляд тупорылого тюленя, вскрылась и причина его молчания.

Лампа “Грешница”.

Подарок на внеплановое Рождество.

Мозги Пацюка заработали с бешеной скоростью. Лампа “Грешница” — вот его пропуск в закрытый сад наслаждений!

— Вот, — самым независимым тоном произнес Пацюк. — Продаю.

— Почем? — Пудовая лапа охранника потянулась к произведению искусства.

— Пятьсот.

— Рублей?

— Долларов. — Пацюк затаил дыхание.

— Краденая небось?

— По наследству… досталась.

— Дорого.

— Дешевле только в Иностранном легионе.

При чем здесь Иностранный легион, Пацюк объяснить не мог, но его последние слова произвели на охранника благоприятное впечатление.

— Дорого… Не потянуть, брат.

— Может быть, кто-нибудь из ваших возьмет? Из обслуги? — робко предложил Пацюк.

— Может, и возьмет. Ты рискни.

— А куда идти-то?

— Сейчас прямо и вверх по лестнице. Дверь там одна, не ошибешься.

Прижав спасительницу-лампу к груди, Пацюк бросился выполнять инструкции охранника. Если бугай передумает и решит вырвать у него не только “Грешницу”, но и яйца, — шансы Пацюка невелики.

Никто за ним не последовал. Должно быть, в “Бухте Провидения” уважали частную собственность. Даже таких отстойных типов, как обладатель старой гоночной куртки с номером “21”.

Добравшись до второго этажа, Пацюк потоптался на малиновом ковре и осторожно распахнул дверь. Никогда прежде ему не доводилось бывать в кегельбанах, и открывшийся Пацюку попсовый ангар поразил его воображение.

Это было нечто среднее между школьным спортзалом и палубой большого прогулочного корабля. Для того чтобы попасть на эту палубу, Пацюку пришлось спуститься вниз по крутой металлической лестнице, увешанной шкурами животных. Вряд ли все они были подстрелены в настоящей бухте Провидения, но их обилие впечатляло.

Скатившись по лестнице, Егор прошествовал мимо закутка с металлическими шкафчиками, ячейки которых были заполнены совершенно одинаковыми ботинками. Стандартная обувка для боулинга, не иначе. Пацюк с удовольствием поменял бы покоцаные шузы Бороды на любую из этих пар. Но…

Впереди его ждали стойка бара с барменом, пара слоняющихся без дела охранников и разгоряченные метанием шаров посетители. Воздух кегельбана сотрясался от уханья и эханья, а также от торжествующего визга смазливых спутниц игроков.

Пацюк вздохнул: что ж, такое место вполне подходит для ангела. Мицуко, грациозно изгибающаяся, чтобы запустить шар, — на это зрелище, должно быть, собрался бы весь состав Страшного суда! Понаблюдав за игроками несколько минут, Пацюк отправился к стойке.

За стойкой орудовал колоритный тип с лицом кинозлодея. Совсем недавно он видел точно таких же кинозлодеев в фильме (чтобы ему пусто было!) “Падшие ангелы”. Вот только киношные плохиши были китаезами, а крошечный бармен, судя по всему, провел детские и юношеские годы в яранге на окраине Чукотского автономного округа.

Волосы бармена были забраны в хвост, а голый птичий торс украшала кожаная жилетка. А уж в количестве амулетов и медальонов, густо окольцевавших шею чукчи, Пацюк запутался, как в девственном лесу. Картину дополняли татуировки, от которых тело Хранителя Стойки блестело, как рыбья чешуя. Если бы малыш-нацмен вытащил скорострельный “узи” и принялся бы палить в белый свет, как в копеечку, Пацюк нисколько бы не удивился.

Сделав первые психологические прикидки, Пацюк осторожно присел на высокий стул перед чукчей и торжественно объявил:

— Стакан воды.

— Огненной? — осведомился чукча.

— Просто воды.

— “Просто вода” в кране течет.

Поделившись таким ценным наблюдением, чукча потерял к Пацюку всякий интерес. Он занялся протиркой стаканов и приготовлением коктейлей. И чтобы снова привлечь внимание татуированного колибри, Пацюку пришлось долго и надсадно кашлять.

— Я ищу девушку по имени Мицуко, — сказал стажер, когда бармен, звякая амулетами, приблизил к нему блинообразное, изрытое кратерами оспы лицо. В каждом таком кратере смело мог поместиться сам Пацюк вместе со своим начальником Забелиным и начальником начальника — районным прокурором…

Ничего не изменилось от того, что он произнес имя ангела вслух; вот только пальцы малыша принялись барабанить по стойке.

— Она бывает здесь?

— Зачем вам она? — У бармена была странная особенность говорить, не разжимая губ.

Слава богу, хоть какие-то подвижки! Расчет Пацюка оказался верным: Мицуко бывала здесь, и не только бывала, если бармену знакомо ее имя.

— Кое-что передать.

— Оставляйте, я передам.

— Нет. Я должен передать ей лично в руки. Некоторое время чукча соображал.