Битвы божьих коровок - Страница 84

— Значит, в субботу вечером она не заходила к вам?

— Попробовала бы она зайти!

— И вы не видели ее.

— Нет. Хотя… Если честно, сейчас бы я на нее взглянула. И даже сфотографировала бы ее на память. Как вы думаете, это не запрещено?

— Не знаю…

Марина допила коньяк и с силой швырнула бокал об пол. Хрупкое стекло разлетелось на сотни таких же хрупких брызг.

— К счастью. — От полноты чувств она потрепала Егора по щеке. — Посуда бьется к счастью, дружок! Что ж, кое-кому не довелось дожить до геронтологического центра! Ура! Да здравствует спокойная старость! А я иду готовить кофе!

Она выпорхнула из кабинета, оставив Пацюка в тягостном раздумье.

Сумасшедшая! Она просто сумасшедшая. Или демоница, призванная сокращать поголовье серафимов и херувимов на Земле. Безусловно, Марина знала Мицуко, а Мицуко — Марину: только совершенная красота способна вызвать такую совершенную дистиллированную ненависть. Ненависть без примесей, без жалких вкраплений сострадания…

Но не похоже, чтобы Мицуко стремилась именно сюда, в этот стеклянный рай. Страх и ненависть слишком разные, почти полярные чувства, хотя они и могут быть вызваны сходными причинами. Но если Мицуко чего-то боялась — значит, ей нужна была защита. Она и ехала за защитой, она хотела успеть вовремя. А получила ножом по горлу.

Пацюк встал и прошелся по кабинету.

Ничего особенного, кабинет — каких тысячи. Он сам успел пересидеть в нескольких, заполняя протоколы обысков. Зрелище — забавнее не придумаешь. Как, право, смешно иногда выглядят самые обыкновенные вещи, когда их застаешь врасплох! При обыске они вдруг становятся похожими на застигнутых на месте интимного преступления любовников. И почти всегда хранят какую-то не совсем приличную тайну. Впрочем, точно так же, как и люди…

Воровато оглянувшись на дверь, Пацюк выдвинул ящики письменного стола. В верхнем не было ничего особенного — так, офисные радости: от амбарных книг до скрепок. Зато в нижнем!.. На самом дне небрежно валялись какие-то странные фигурки. Пацюк вытащил одну из фигурок и поднес к лицу. Черт возьми, да это кукла, надо же, какая гадость! — затвердевший воск, подобие одежды, кончики обуглившихся спичек вместо глаз. Да к тому же подушечка с иголками! И не просто с иголками, а с сапожными иглами.

Уж не отделение ли “Актер и режиссер кукольного театра” заканчивала Марина?

Пацюк повертел жалкий комок воска в руках и решил, что — нет. Уж слишком непрезентабельны были поделки, ничего общего с хрустальным совершенством основной экспозиции…

Шорох за дверью заставил Пацюка бросить фигурку обратно в ящик и отпрыгнуть от стола.

Когда в кабинет вплыла Марина с кофе, он уже чинно сидел на диване.

— Не скучали? — спросила Марина.

— Что вы!

— Кофе готов. Прошу. Вам с сахаром или без?

— С сахаром.

— Все мужчины обожают сахар. Мой подл… — Марина неожиданно помрачнела. — Кое-кто так и называет возлюбленных: “Мой сахарок”. А вы как называете свою девушку?

— Ангел, — секунду подумав, ответил Пацюк.

— Тоже неплохо. Но “мой сахарок” звучит гораздо интимнее. А ангелы принадлежат всем. Вы не находите?

— Нахожу.

Пацюк действительно находил, что Марина неглупа и даже в какой-то мере философична. Ангелы принадлежат всем, тут она права. Это национальное достояние.

— Значит, вы знали девушку, — в который раз безуспешно начал Пацюк, отхлебывая кофе.

— Шапочное знакомство, поверьте. — Марина скрипнула зубами. — Если бы она не заявилась сюда в один из понедельников… Дожидалась открытия этой своей конторы, видите ли… Я была бы избавлена от этого знакомства. Равно как и…

Она не договорила.

— Если вы хотите узнать о ней побольше, я могу порекомендовать вам одного человека. Он очень, очень близко с ней знаком.

— Правда?

— Боюсь, что да. А ее убийц уже нашли? — Марина перескакивала с темы на тему с быстротой блохи.

— Нет. Пока еще нет.

— А вы сами выступаете как частное лицо?

— Да. Пожалуй, что так. — Пацюк сказал святую правду. — Я выступаю как частное лицо.

— Тогда тем более. Я дам вам адрес. Поезжайте туда и разберитесь. Думаю, этот подл… этот человек сможет рассказать вам много интересного.

— Я могу сослаться на вас? Марина хихикнула.

— На меня не стоит. И учтите, он понимает только язык грубой силы. Вы были ее любовником? — Очень изящный пируэт, ничего не скажешь!

— Я предпочитаю другие термины.

— Суть от этого не меняется. Если вы были влюблены в девушку, а она пострадала от рук этого подл… этого человека, не грех его и прихлопнуть, а? — заговорщицки подмигнула Марина. — А я дам вам пистолет.

У Пацюка отвисла челюсть.

— Пистолет? Зачем мне пистолет?

— Поруганная честь, разве это не мотив, милый мальчик? Вас оправдают.

— Статья № 107 УК РФ “Убийство в состоянии аффекта”, — машинально констатировал Пацюк. — До трех лет.

— Что такое три года для молодого человека!.. — Марина посмотрела на Пацюка почти влюбленно. — И не заметите, как они пройдут…

— Знаете что? Давайте пока ограничимся адресом.

— Ну хорошо. — Мимолетная влюбленность Марины улетучилась как дым. — Все время забываю, что Питер — это не Сицилия. А наши ротозеи на вендетту не способны.

Она поднялась, подошла к столу, вынула из ящика визитку черного цвета и швырнула ее Пацюку. Примерно так же швыряют кость шелудивому, всем надоевшему псу.

Пацюк не глядя сунул визитку в карман и поднялся. И в полной тишине направился к выходу. Он уже открывал дверь, когда Марина остановила его:

— Подождите, Егор. У меня для вас маленький подарок.