Битвы божьих коровок - Страница 78

Невозмутимая логика Бороды раздражала Пацюка. Но в чем-то тот был прав, и это раздражало еще больше.

— Что думаешь по поводу моей истории? — Пацюк все еще не хотел отставать от приятеля, слывшего на курсе самым башковитым.

— Увэй! — Борода торжественно поднял палец. — Следуй увэй, Егор.

Глаза Пацюка стали слезиться от обилия зажженных ароматических палочек и пачулей. Это означало только одно: контрольное время его пребывания в доме у Бороды подходит к концу. Личный его рекорд подобного пребывания в вонючем дыму ароматизаторов составлял два часа двадцать три минуты. Но сейчас Егор был настроен решительно: даже если у него вылезут глаза из орбит, с места он не сдвинется. Просто потому, что идти ему некуда. А тут еще какой-то дурацкий увэй, которому он почему-то должен следовать.

— Что это еще за фигня такая — увэй? — спросил Пацюк.

— Увэй есть концепция недеяния, друг мой. Все само собой образуется, следуя предрешенному судьбой ходу событий.

— И что же ты предлагаешь? Чтобы я сдался властям?

— Ты можешь остаться здесь и жить сколько хочешь. Ты можешь отправиться к своему начальнику и ждать справедливости от него. Ничего не изменится. Девушка убита. Убил ты ее…

Пацюк даже задохнулся от возмущения.

— Очумел ты, что ли? Я ее и пальцем не трогал! Да я бы себе руку отрубил, если позволил бы. Я бы себе голову снес.

— …Я не закончил. Убил ты ее или нет, не имеет никакого значения. Судьба решит, как правильно поступить с тобой.

— Да за меня уже давно кто-то все решает, Борода! И я сильно сомневаюсь, что это судьба. Судьба не крадет из машин наручные часы.

— А ты точно оставил их в машине?

Этот вопрос Пацюк и сам задавал себе не раз. И так и не смог найти на него ответа. А что, если он действительно не оставлял их в машине, а потерял много позже?

— Не знаю, Борода.

— Жаль. Это важно.

— Ты думаешь?

— Ну конечно… — Борода незаметно для себя скатился на менторский тон, которым прославился, еще будучи отличником на юридическом. — Либо их украли еще до смерти девушки. Либо украли, когда девушка уже была мертва. В первом случае мы имеем дело с хорошо спланированным предумышленным убийством, когда хотели подставить именно тебя. Тогда получается, что и убийство было затеяно только для того, чтобы тебя скомпрометировать. И тогда девушка неважна. А важен ты!

— Я?! — Пацюк был поражен настолько, что подавился соевым бифштексом. — Кому я могу быть важен?

— Ну, не ты, а одно из дел, которым ты занимаешься. Ты ведешь какие-нибудь важные дела?

Двойное убийство на Наличной, несчастный случай с крупным бизнесменом, коммунальная поножовщина на набережной Макарова, самоубийство Кирилла Лангера… Ничего серьезного. Если не считать того, что Мицуко какое-то время была… подругой повешенного. Нет, ничего серьезного.

— Нет у меня никаких важных дел. Да и веду я их не сам, а мой старый хрыч-шеф. Логичнее было бы в таком случае компрометировать его, ты не находишь?

Борода поиграл ноздрями.

— Ну, тогда остается только один вариант. Сначала ее убивают, а уже потом у тебя крадут часы. Подставляют первого попавшегося. То есть — тебя.

— Но тогда этот человек должен хорошо знать ее и совсем неплохо знать меня. Вряд ли это возможно. У нас разный круг общения. К тому же у меня и друзей-то нет.

— А я? — обиделся Борода.

— Ты не в счет.

— Это почему же?

— Но ты же не хочешь сказать, что убил девушку, а потом хладнокровно меня подставил! — Пацюк даже засмеялся от явной глупости такого предположения.

— Нет. Я не убивал. — Борода отнесся к шутке Пацюка довольно серьезно. — Это противоречит пути Дао. Дао — религия философов, а не самураев…

— А третьего не дано? — с надеждой спросил Егор.

— Почему же? — Борода воздел руки к потолку. — Судьба, друг мой. Не борись с судьбой, жди ее приговора, прими увэй!

"Прими увэй” прозвучало как “прими обет безбрачия” или “оскопи себя в честь восьми бессмертных”. А на это Пацюк согласиться не мог.

— Пошел ты со своими увэями… Лучше расскажи мне о Юкках…

— О Юкках?

— Ты ведь там катаешься. Знаешь теремок под названием “Чертова мельница”? Или его еще величают “С понтом Нотр-Дам”.

— Впервые слышу.

— Особняк в стиле графа Дракулы. Химеры на фронтоне, черти на башнях… Разве ты его не видел?

Борода погрузился в глубокое раздумье. И спустя минуту изрек очередную даосскую патетическую бессмысленность:

— Зачем смотреть на дома, когда есть холмы? Зачем смотреть на дома, когда есть дорога?

— Да, — согласился Пацюк. — Да. Ты прав, кретин. Зачем смотреть на дома, когда есть соевые бобы? Зачем смотреть на дома, когда есть противозачаточные пилюли? Зачем смотреть на дома, когда есть презервативы с музыкой? Зачем смотреть на дома, когда есть шарики для члена? Зачем смотреть на дома, когда есть недорогие симпатяжки в мини на Старо-Невском?

— Ключ на полочке, — кротко сказал Борода. — Возьми его, если надумаешь уйти.

— А ты куда собираешься?

Пацюк, вылизавший весь рис и вылакавший весь зеленый чай, теперь с интересом наблюдал за Бородой. Тот выполз из своего священного угла и бесшумно заходил по комнате, на ходу надевая длинную рубаху с Лао-цзы (еще одного удачного клона рубахи самого Пацюка) и потертую меховую безрукавку. Довершила картину преображения меховая кепка с оторочкой.

— Я иду в гуань.

— Куда?!

— Вообще гуань — это даосский монастырь. Но мы так называем место, где собираются адепты Дао.

— И много вас там?.. — “Таких сумасшедших”, — хотел добавить Пацюк, но сдержался. В конце концов, чумовой Борода предоставил ему кров. И сколько Егор будет здесь околачиваться — неизвестно.